Предисловие - «Перестройка-2». Опыт повторения.

«Перестройка-2». Опыт повторения. Межуев Б.В. 2014 г. 200 Р 150 Р

К концу ноября 2007 года я неожиданно остался разом без трех работ: с одной из них я ушел сам, другая — журнал, где я заведовал отделом, а потом редколлегией, дышал на ладан и доживал последние дни, наконец, я был лишен крупного ежемесячного гранта от Администрации Президента после того, как осмелился поместить статью на ресурсе «Каспаров.ру» с призывом к политическому пакту власти и оппозиции. Положение вещей не располагало к оптимистическому взгляду на будущее. Пропаганда «Единой России» и «плана Путина» достигла истерического размаха, на съезде правящей партии уже возникла какая-то доярка, которая призвала главу государства не покидать свой пост, лояльные аналитики из патриотического лагеря призывали Путина остаться «на третий срок», а философ Александр Дугин даже назвал Президента «больше чем царем». Общий градус авторитарного возбуждения достиг критически высокой отметки.

Где-то в это время мне позвонил Глеб Павловский. Мы встретились в его кабинете в «Александр-хаусе», и он без обиняков спросил меня, какими мотивами я руководствовался при размещении своей странной статьи на таком специфическом сайте, как «Каспаров.ру». Я ответил, что никакими особыми мотивами не руководствовался, исключительно самыми принципиальными. Павловский вежливо пожурил меня за наивность, но сказал, что ему нравится сама идея прямого обращения к оппонентам, поскольку он и сам еще в диссидентские годы призывал внутреннюю оппозицию к соглашению с властью, и именно этот призыв к миру оказался для власти не допустимым.

Где-то через неделю мы узнали о том, что Путин все-таки не нарушил Конституцию и не пошел на третий срок, выдвинув вместо себя Дмитрия Медведева. А еще через неделю я решился позвонить Глебу Олеговичу и предложил ему сделать совместно журнал, как я тогда сформулировал, «интеллектуальных расследований». Термин родился совершенно спонтанно, в ходе нашей с ним беседы, когда я судорожно искал какое-нибудь русское обозначение для публицистического жанра, хорошо знакомого мне по американским глянцевым журналам, но малопопулярного в России, где тон задавали знающие все наперед эксперты.

В январе я неожиданно оказался в руководстве возглавляемого Глебом Павловским «Русского журнала», по существу первенца русской сетевой журналистики. Никогда до тех пор я не подходил так близко к власти, которой совсем не знал и которой до тех пор, скорее, не доверял или, во всяком случае, опасался. По обычаю работы на этом ресурсе я должен был привнести в редакционную политику свое собственное понимание дела — иным образом руководить РЖ было просто немыслимо. Но я недолго находился в творческих поисках. Ответ мне подсказал сам Павловский — выступая в одном из заключительных выпусков своей передачи «Реальная политика», он вдруг заговорил о наступившей «оттепели». Говорил он как будто бы о погоде, но было ясно, что речь идет о политике. Тогда уже проявились какие-то робкие признаки выхода из декабрьского обморока — маховик пропаганды ослаб, Путин сознательно отступил на задний план, предоставив своему младшему коллеге играть роль публичного спикера от власти, начались разговоры о преодолении «правового нигилизма» и «силового беспредела», в моду стало входить умное словечко «модернизация»... Сама природа своей январской распутицей как бы взывала к ностальгии по «оттепели» или, скорее, по «перестройке» двадцатилетней давности.

Ностальгия по «перестройке» — вот это и было ответом на вопрос о большой редакционной программе нового «Русского журнала». Такой программой должна была стать идея повторения, повторения «перестройки», так рано и так неудачно завершившейся, но повторения с новым, менее травматическим ее исходом. С сохранением всего хорошего, что «перестройка» дала гражданам: культурной свободы, политического совершенствования, религиозного возрождения — и недопущением всего плохого — коллапса государства, обнищания населения, раскола общества. Людям нужно было показать и доказать, что первое отнюдь не во всех случаях ведет ко второму, что связка хорошего и плохого — исторически случайна и потому исправима и преодолима. Что страх перед повторением «перестройки» представляет собой национальную травму, своего рода невроз, и лучшим лекарством от этой травмы является именно «повторение» нанесшего травму события, только, конечно же, с другим, более благоприятным финалом.

Этот «большой сюжет» и стал основой многих «интеллектуальных расследований», которые были опубликованы в «Русском журнале» за годы моего сотрудничества с этим изданием и которые в расширенном виде воспроизведены в настоящей книге. Я выбирал для рассмотрения те явления, которые располагали размышлять о параллелях между событиями двадцатилетней давности и тем, что совершалось на наших глазах. Так родились эссе об «Исчезнувшей империи» Карена Шахназарова и феномене «Ассы» Сергея Соловьева, к таким же полуностальгическим эссе можно отнести и текст об «Обитаемом острове» братьев Стругацких и весь цикл об истории «культурного поколения», который был написан формально в качестве отклика на документальный сериал «Отдел» Александра Архангельского. Увиденный мной впервые в 2009 году давний фильм «Гость» Александра Кайдановского заставил меня обратиться к творчеству этого популярного актера и явно недооцененного режиссера. Непосредственным поводом поговорить о судьбе и исторической миссии писателя Александра Солженицына стала его кончина в августе 2008 года, как раз накануне трехдневной войны в Грузии. Почти три года спустя, в июле 2011-го, ушел из жизни другой выдающийся наш современник, политолог и религиовед Дмитрий Фурман, одна из последних книг которого «Движение по спирали», вышедшая в свет в 2010 году, была посвящена травме нашей постперестроечной политической эволюции. Разговор о ней стал хорошим поводом раскрыть теоретические основания того политического мировоззрения, которым могло бы руководствоваться поколение будущих реформаторов. Наконец, толчком вернуться к размышлению о генезисе нашей «первой перестройки» стал выход в свет в конце 2012 года объемистого тома мемуаров ее «отца» Михаила Сергеевича Горбачева, которому я посвятил последнюю главу этой книги.

Так получилось, что разговор о собственно «медведевской» эпохе был вынесен мной лишь в начальную и заключительную части книги, и я уже предвижу упрек в том, что гораздо большее внимание уделяю «первой перестройке», чем той, которой, судя по названию, посвящена работа. Это было сделано мной отчасти осознанно — поскольку без переживания прошлого, без «опыта повторения» события, вызвавшего нашу национальную травму, нам трудно будет добиться успеха в настоящем. Вся история медведевского четырехлетия была буквально пронизана реминисценциями и ассоциациями с горбачевской эпохой, и поэтому неизбежные флэшбеки в прошлое являлись для меня важнейшей частью рассказа о настоящем.

Хочу отметить во избежание недоразумений, что эту книгу нельзя воспринимать как книгу историческую — это не история событий 2008–2011 годов, но и не летопись горбачевского времени. Скорее, это серия «интеллектуальных расследований» важных сюжетных линий отечественной политики и культуры, объединенных общим подходом — размышлением о том, почему «перестройку-2» постигла роковая неудача, в чем состоял травматический опыт прошлой «революции сверху» и что следует делать для того, чтобы окончательно изжить парализующую нашу волю к «переменам» национальную травму?

Большая часть текстов, вошедших в этот сборник, публиковалась в сокращенном и предварительном виде на сайтах «Русского журнала» и «Гефтер.ру», за что я хочу поблагодарить в первую очередь издателя обоих ресурсов Глеба Павловского, совместная работа с которым стала для меня первым и наиболее важным опытом включения в живой политический процесс, а также редактора «Гефтер.ру» Ирину Чечель. Спасибо и всему коллективу «Русского журнала», тем моим друзьям и коллегам, с кем довелось совместно работать в этом издании в течение 2008–2010 годов.

Мне бы хотелось выразить большую признательность австрийскому Институту науки о человеке (Institut fu r die Wissenschaften vom Menschen) и лично Ивану Крастеву за приглашение на стажировку в Вену, где я, собственно, и смог начать писать эту книгу, несколько глав которой вышли на немецком языке в издаваемом Институтом журнале «Transit» (No 43. Winter 2012/2013). Мне очень помогла и стажировка в апреле 2013 года в Центре российских и евразийских исследований в городе Уппсала (Швеция): за чудесное время, проведенное там, хочу сказать огромное спасибо всему коллективу Центра и особенно профессору Елене Намли. Не могу не выразить признательность еще двум коллективам, где мне довелось работать, — кафедре истории русской философии МГУ имени М. В. Ломоносова и журналу

«Полис» («Политические исследования»). В «Полисе» я провел десять очень значимых для меня лет, в течение которых и пришел к выводу, что политическая свобода не обязательно должна вести к национальному поражению и катастрофе. Одному из лучших авторов старого «Полиса», замечательному философу Борису Капустину я очень благодарен за полноценный критический разбор этой работы в рукописи — многие его рекомендации я постарался учесть в ходе окончательной подготовки книги к изданию. Мне очень много дал опыт сотрудничества с газетой «Известия» в качестве регулярного колумниста, за возможность этой работы я хотел бы поблагодарить в первую очередь издателя газеты Арама Габрелянова и редактора отдела «Мнения» Александра Бирмана.

Эта книга не увидела бы свет без помощи моей жены Тани, с которой мы обсуждали, иногда чуть ли не ежедневно, все вошедшие в нее идеи, причем иные из них просто обязаны ей своим появлением. Для меня всегда были важны разговоры с моим отцом, философом Вадимом Михайловичем Межуевым, человеком, очень глубоко и очень лично пережившим и надежды ранней перестройки, и ее трагический обрыв. Хочу упомянуть моих друзей и постоянных собеседников, разговор с которыми не прекращается все эти 30 лет: Владимира Шамина, Дмитрия Дробницкого, Юрия Тюрина, Дмитрия Барама, Алексея Козырева, Георгия Нефедьева, Станислава Хатунцева. Из тех, кого уж нет с нами — Вадима Цымбурского и Вячеслава Вольнова.

Я хочу посвятить эту книгу памяти моего учителя, историка античного Рима, культуролога и философа Георгия Степановича Кнабе, скончавшегося 30 ноября 2011 года, как раз накануне нашего неожиданно бурного московского политического пробуждения. Личное общение с Георгием Степановичем стало одним из самых значительных событий моей жизни, особенно в годы, когда светлые надежды на культурное возрождение, с которыми я вступал в студенческую жизнь в конце 1980-х, оказались исчерпанными. Думаю, многие его идеи еще найдут свое признание в трудах будущих поколений работников «интеллектуального класса». Надеюсь, и моя книга тоже сможет внести в это дело свой посильный вклад.