Связь времен (Вместо предисловия) - Древний Египет

Кормышева Э.Е.

2005 г.

Празднуй радостный день и не печалься,
Ведь никто не уносит с собой своих вещей,
И никто из ушедших туда не вернулся обратно.
Из древнеегипетской «Песни арфиста»

На Каир опускается ночь… Последние лучи клонящегося к закату солнца освещают верхушки пирамид, единственного из семи чудес света, дошедшего до нас. Этот последний свет уходящего в историю дня кажется связующим звеном между прошлым и настоящим, зовом далеких предков, создавших эти бессмертные творения, которые сегодня не просто восхищают современников, но и заставляют задуматься над феноменом вечного гения того, которого звали и зовут Человек.

Время боится пирамид. Этот афоризм уже много раз доказан миру, так давайте же перенесемся в глубь тысячелетий и попытаемся понять величие духа и гениальность их создателей. Постараемся увидеть окружающий мир глазами древних египтян, постичь их мировоззрение, и, может быть, тогда пирамиды чуть-чуть приоткроют нам скрытые в них секреты.

Древние египтяне ревниво оберегали свои творения, храня тайны их создания. Искусство мумификации, изготовления папируса, описания болезней и способы врачевания, музыкальные произведения, математические задачи, чертежи и расчеты архитектурных сооружений, казалось, канули в прошлое вместе с их творцами.

Уходящий золотой век египетской цивилизации пытались спасти для грядущих поколений греки, занявшие египетский престол после завоевания Египта Александром Македонским. Жрец Манефон, живший в Александрии в 3 в. до н. э., по приказу правителя Египта Птолемея I Лага начал писать Историю Египта. В его распоряжении было много оригинальных источников, еще были живы потомки тех, кто творил на этой замечательной земле, а главное — знал и пользовался языком ее народа. Эта История в 30 томах сгорела при пожаре Александрийской библиотеки, и лишь отрывки из труда Манефона дошли до наших дней в виде цитат из произведений его современников.

Династия Птолемеев, потомков Александра Македонского, завершает эру правления чужеземных фараонов на египетском престоле, начатую ливийцами в 10 в. до н. э. Ливийцы, кушиты, греки и даже в какой-то степени персы сохраняли и обогащали древнеегипетскую цивилизацию, в конечном счете вызвав к жизни такое уникальное историческое явление, как эллинизм, которое оставило незабываемый след в мировой культуре. С убийством Цезаря рухнули планы единения и гегемонии Рима и Египта. Хотя последний еще продолжал жить в деяниях римских императоров, это были лишь искры великого огня цивилизации.

Сила порой властвует над разумом, и история знает тому немало примеров. Распалась великая Римская империя, а несколько веков спустя, в 639 г. н. э., отряд арабов под командованием халифа Амра ибн ал-Асы разбил византийские войска под Гелиополем. Через год сдастся крепость Вавилон (ныне находящаяся в Старом Каире), последний оплот погибающей державы, и будет осаждена Александрия. Достаточно малочисленный арабский контингент Амра ибн ал-Асы радикально изменит судьбу древней страны и ее культуры. Будет вытеснен из употребления древнеегипетский язык. Сменится этнос и религия. Плотный слой песка от ежегодных песчаных бурь тяжелым покровом ляжет на крыши храмов и гробниц, скрывая под собой не только шедевры архитектуры и тайны начертанных надписей, но даже и саму память о них.

Энтузиасты многих поколений будут безуспешно биться над попыткой расшифровки древних иероглифов, пока наконец в 1799 г. не прозвучит удивленный возглас французского военного инженера Бушара, обнаружившего близ местечка Розетта плиту из темного базальта. Ученые, входившие в состав египетской экспедиции Наполеона, мгновенно осознали значение Розеттского камня. Это была билингва, а точнее трилингва, декрет Птолемея V Эпифана, переведенный на греческий язык с древнеегипетского, последний был начертан двумя вариантами письма — иероглификой и демотикой. Имя царя Птолемея, заключенное в картуш в египетском тексте, дало ключ к чтению семи знаков египетского письма.

Со дня знаменитой находки пройдет еще почти четверть века, когда гениальный французский ученый Жан Франсуа Шампольон 27 сентября 1822 г. на заседании французской Академии надписей и литературы объявит о своем открытии и предложит научно обоснованную систему чтения египетских иероглифов. Его труд был высоко оценен в России, где интерес к египтологии был огромен. Через год Шампольона избрали почетным членом Российской академии наук. Лишь позднее дешифровку иероглифов признали и в других странах Европы. Египтология обрела свое второе рождение, и голос Древнего Египта вновь властно зазвучал над миром.

Научные контакты России и Франции, установившиеся после гениального открытия Шампольона, получили продолжение, связанное с именем выдающегося русского египтолога Владимира Семеновича Голенищева (1856–1947), собирателя египетских древностей. Его коллекция и сейчас составляет золотой фонд Государственного Эрмитажа и Музея изобразительных искусств им. Пушкина. В. С. Голенищев создал Центр египтологии в Париже и действующую поныне кафедру египтологии в Каирском университете. Его имя стоит одним из первых в ряду классиков египтологии.

Описать все, что дала миру древнеегипетская цивилизация, и оценить в полной мере ее культурное наследие невозможно будет, наверное, никогда. Время египетской цивилизации соприкасается с вечностью. Чем глубже мы пытаемся постичь ее, тем больше нового открывает она нам, притягивая к себе умы многих поколений. И разве не удивительно, что в наш век технического практицизма и прогресса магия этой самой древней в мире цивилизации продолжает будоражить сердца.

«Никогда не нужно переоценивать свои знания, свои способности, потому что нет пределов в искусстве и науке и никто не может достичь совершенства», — писал около 2400 г. до н. э. древнеегипетский чиновник Птаххотеп, составивший самый первый в мире сборник мудрых изречений и правил этикета. Пожалуй, он первым в истории человечества понял основную особенность древнеегипетской цивилизации: чем больше исследуешь ее, тем больше остается нераскрытых загадок и тайн. Неустанное стремление достичь абсолютного познания Древнего Египта свидетельствует о бесценном его наследии, оставленном миру, — тяге к познанию, непреходящем интересе и восхищению творением, возраст которого превышает пять тысяч лет.