Введение. Мировоззрение Николая Японского: литература, источники, методология исследования.

«И в Японии жатва многа…» Эволюция мировоззрения святителя Николая Японского и межцивилизационное взаимодействие России, Японии и Запада Новинка Лукин А.В., Пузанова О.В. 2021 г. 600 Р 450 Р

Эта книга посвящена жизни и деятельности выдающегося православного церковного деятеля и миссионера конца XIX — начала XX в. архиепископа Николая Японского (в миру Иван Дмитриевич Касаткин, 1836–1912). Ее главная задача — исследовать эволюцию его мировоззрения путем выделения трех периодов, которые можно условно назвать «западническим», «оптимистическим» и «пессимистическим». В работе анализируется его отношение к роли и перспективам распространения православия в Японии в каждый из периодов, а также объясняется, чем вызваны изменения в его мировоззрении.

Подвижнический труд святителя Николая в Японии — одна из интереснейших страниц истории православного миссионерства и христианского миссионерства в целом. Прибыв в Японию в одиночку в качестве священника консульской церкви в Хакодатэ на о. Хоккайдо в 1861 г. и оставаясь в Японии, за исключением коротких перерывов до своей смерти в 1912 г., он основал Русскую духовную миссию и оставил после себя действующую Японскою православную церковь с 33 тыс. православных христиан-японцев, 266 церковными общинами, и 40 священнослужителями-японцами. В 1912 г. в стране действовало восемь стационарных и более 100 временных православных церквей. Как отмечают современники, этот русский священник был одним из самых узнаваемых и влиятельных иностранцев в Токио, с хорошими связями в высших правительственных и общественных кругах. На его похоронах присутствовали многие высшие государственные чиновники, руководители дипломатических миссий иностранных государств, а сам император Мэйдзи прислал траурный венок с надписью «Высочайший дар».

Это яркая страница истории христианской церкви, а также истории России и Японии довольно слабо изучена как в российской, так и в зарубежной литературе. Деятельность святителя Николая обычно рассматривается как составная часть российско-японского взаимодействия. Между тем историческая роль святителя Николая Японского состоит отнюдь не только и не столько в знакомстве Японии с российской культурой. Прежде всего, о. Николай — выдающийся христианский миссионер, равных по успехам которому трудно найти в истории. Чтобы правильно оценить его роль, необходимо рассматривать его деятельность как часть христианского миссионерства в Восточной Азии конца XIX — начала XX в. Кроме того, он, безусловно, был самым успешным и, после возведения его в 1880 г. в епископский сан, — наиболее высокопоставленным и авторитетным миссионером за рубежом в Русской православной церкви. Христианское же миссионерство этого периода было составной частью нового этапа взаимодействия западной и восточноазиатской цивилизаций в целом, этапа борьбы колониальных держав между собой и за влияние в незападном мире, и миссия святителя Николая, таким образом, стала ярчайшим явлением этого процесса.

Наконец, архиепископ Николай был выдающимся православным мыслителем, внесшим значительный вклад не только в миссиологию, но и экклесиологию, а также некоторые вопросы канонического права (в особенности проблемы отношения общества и государства, статуса вновь создаваемых церквей). Архиепископ Николай не был богословом в прямом смысле этого слова, но в своих дневниках, критикуя католические и протестантские доктрины, он часто высказывал суждения по целому ряду богословских вопросов. Он также был оригинальным, и, по сути, первым в России серьезным специалистом по Японии. Кроме того, изучение его дневников и писем позволяет признать его одним из заметных русских консервативных мыслителей своего времени.

Известный русский японовед Д. М. Позднеев в статье, написанной через год после смерти архиепископа Николая и посвященной его наследию, утверждал, что каждая сторона его работы «даст последующим исследователям материалы для целых томов», выделяя несколько тем и направлений деятельности о. Николая, достойных будущего изучения: «История распространения православия в Японии», «Борьба православия с буддизмом и синтоизмом», «Японский перевод Библии», «Японская версия круга православного богослужения», «Японский православно-богословский словарь — в его отношении к буддийской и синтоистской терминологии», «Воспитание православных японцев», «Роль православных японцев в перенесении на японскую почву русской богословской, беллетристической и исторической литературы» и т. д.

Практически ни одна из этих тем еще не изучена достаточно глубоко. И настоящее исследование, естественно, не может затронуть, а тем более подвергнуть анализу все аспекты деятельности этого удивительного и крайне продуктивного человека. В нем, однако, подробно рассматривается важная и малоизученная проблема — генезис и эволюция мировоззрения о. Николая на фоне общественных изменений в Японии, России и мире. При этом характерной чертой применяемой нами методологии является анализ этой эволюции как результата трехстороннего взаимодействия японской, русской и западной культур.

Данная работа заполняет значительный пробел в аналитических исследованиях миссии и взглядов о. Николая. В ней на основании новых источников и данных, с использованием новых для рассматриваемой темы методов исследования полностью переосмысляется подход к деятельности о. Николая, сложившийся в существующей литературе. Общие характерные черты этого сложившегося на сегодня подхода можно сформулировать в следующих пунктах.

1. Деятельность о. Николая рассматривается как часть исключительно русско-японского культурного взаимодействия вне широкого исторического контекста и вне контекста развития христианского миссионерства в Азии.

2. Мировоззрение о. Николая характеризуется как раз и навсегда сложившееся, без учета его эволюции на протяжении жизни, а также возможного влияния на эту эволюцию политической, экономической и общественной ситуации как в России, так и в Японии.

3. Неизменным провозглашается отношение о. Николая к дохристианским японским учениям, которые он якобы всегда считал полезными и подготовившими японцев к принятию христианства. Некоторые исследователи даже утверждают, что он стремился создать некий синтез этих учений с православием.

4. Широко распространено мнение, что о. Николай с самого начала стремился создать некую независимую (автокефальную) Японскую православную церковь, не являющуюся частью Русской православной церкви, и потому опирался в основном на катехизаторов и священников-японцев.

5. Высказывается мнение о тесном сотрудничестве некоторых японских учеников о. Николая с Л. Н. Толстым, которые под воздействием стремления о. Николая к независимости Японской православной церкви и учения Толстого якобы создали некую новую «анархическую толстовскую религию», сыгравшую значительную роль в общественной жизни Японии и истории ее мысли в конце XIX — начале XX в.

В данной работе эти подходы подвергаются пересмотру по следующим пунктам.

1. Деятельность о. Николая рассматривается в широком историческом контексте как часть истории Восточной Азии и, прежде всего, христианского миссионерства в ней.

2. Мировоззрение о. Николая анализируется в процессе эволюции на фоне политических изменений в Японии, России и мире, т. е. как результат трехстороннего культурного взаимодействия России, Японии и Запада, а не только России и Японии. Выделяются три этапа этой эволюции и два коренных поворота в ней, произошедших в середине 70-х гг. и в конце XIX в.

3. В рамках анализа этапов эволюции показано, что о. Николай позитивно оценивал дохристианские японские учения лишь на втором этапе. До этого он активно их критиковал как полностью противоречащие христианству, а позднее — как наносящие вред восприятию истинного христианства — православия.

4. На основании документов и дневниковых записей о. Николая доказывается, что о. Николай в действительности никогда не стремился к созданию Японской православной церкви как независимой от русской Матери-Церкви, так как такой подход коренным образом противоречил бы православному каноническому праву. В то же время он иногда высказывал подобные мысли в период крайнего ухудшения российско-японских отношений в тактических целях, чтобы не навредить японским верующим. Ускоренно же готовить японских священников Святитель должен был во многом вынужденно, так как не имел достаточного количества русских сотрудников миссии.

5. Демонстрируется, что утверждение о самом существовании «анархической толстовской религии» в Японии является явным преувеличением, да и самой такой религии не существовало в реальности. Естественно, что ученики о. Николая в ее создании участия не принимали и не имели таких намерений, а некоторые их разногласия с о. Николаем были обусловлены не их увлечением Л. Н. Толстым, а совершенно другими причинами.

Важной особенностью настоящего исследования является то, что деятельность и мировоззрение о. Николая рассматриваются как неотъемлемая часть истории христианства и христианского миссионерства в Восточной Азии и в контексте трехстороннего взаимодействия России, Японии и Запада. При этом делается вывод о том, что его мировоззрение не было неизменным, а менялось в связи с изменяющейся ситуацией в этом трехстороннем взаимодействии. Новым в подходе к источникам стал их критический анализ, в процессе которого содержащийся в них нарратив, прежде всего высказывания самого о. Николая, анализировались в сравнении с другими данными. Это дало возможность прийти к выводу, что ряд его высказываний имели тактический характер и не отражали реальных мыслей, в то время как другие высказывания могут их характеризовать адекватно.

Для доказательства вышеуказанных положений монография была разделена на Введение, пять глав и Заключение. Первые три главы посвящены анализу трех периодов развития мировоззрения о. Николая и двум коренным поворотам в нем, их истокам, ходу и последствиям. Четвертая и пятая главы посвящены отдельным общим вопросам этого мировоззрения и деятельности Святителя: проблематике взаимодействия государства и Церкви и роли учения Л. Н. Толстого и толстовства в развитии японского православия в рассматриваемый период.