Константин Гайворонский о книге «Краткая история стран Балтии»

Книга Андрейса Плаканса «Краткая история стран Балтии» свежайшей «выпечки» — в оригинале она появилась в 2011 году, в этом переведена и издана на русском в Москве. Вообще то книги по истории с латышскими фамилиями на обложке в последние пару десятилетий стали немного предсказуемыми по своей концепции. Этот случай отрадное исключение, вызвавший едва ли не восторженные отклики российских историков. Почему?

Потому что Плаканс — американский историк. Мы привыкли к тому, что латыши-эмигранты в политике занимают, как правило, крайне правые (в наших обстоятельствах это антирусские) позиции. Не берусь судить о политически пристрастиях мистера Плаканса, но как историку ему удалось написать беспристрастный и взвешенный труд, в конце которого он не отказал себе в удовольствии кольнуть своих коллег в Латвии:

«Прославляющие национальную историю труды не выдерживали критики иностранных коллег, поскольку историки западных стран также существенно изменили свои подходы с середины ХХ столетия». Весьма точное определение эпохи, в котором наглухо застряла латвийская историческая наука.

Да, и «оккупация» и «русификация» в книге присутствуют, но есть и в ней и многое другое: здравые оценки того вклада, который внесли в историю и экономику нынешних стран Балтии «некоренные» народы, трезвые мысли по поводу не только провалов, но и достижений той же Российской империи, владевшей этими землями 200 лет, и, наконец, умение одним фактом или парой цифр опрокинуть традиционные «национальные» построения.

Вот вам пример: рассказывая о революции 1905 года в Остзейских губерниях он приводит данные — крестьянами сожжено 313 баронских усадеб и замков, а в ходе карательных экспедиций сгорело дотла 300–400 крестьянских хозяйств. Как-то язык не повернется назвать это «чудовищными репрессиями», как это было принято и в советской, и в латвийской историографии.

***

«Мнение о том, что изучение государственного языка [русского] способствует подавлению национального самосознания стало значительно менее распространенным», — пишет Плаканс о ситуации перед Первой мировой. Это была первая война России, в которой латышским стрелкам было что защищать — «возможность создавать свои культурно автономные анклавы внутри „демократизированной“ империи».

По контрасту с весьма демократичной на излете своего существования Российской империей, ситуация в трех образованных на Балтике республиках для читателя вовсе не выглядит благостной:

«Государству вменялось в моральный долг обеспечить, чтобы эстонцы, латыши и литовцы никогда больше не оказались в подчинении у групп другой национальности. Учитывая распространенность среди населения подобных ожиданий, неизбежно, что значительное количество реформ, проводимыми новыми правительствами, будет направлено на перераспределение существующих ресурсов».

И дальше: «Это был не вполне государственный социализм, но и не система, где конкуренция и личные заслуги приобретают особенную важность для развития крупного предпринимательства».

С точки зрения американского читателя, которому в первую очередь и адресована книга, это далеко не самая лестная характеристика республик обр. 1918—1940 гг.

Характерно, что, рассказывая о Второй мировой, Плаканс не поддался искушению описать действия латышского легиона как борьбу за свободу Латвии. Он неоднократно, ясно и четко дает понять, что никаких планов «свободной Латвии» у немцев не существовало.

«Несмотря на то, что рядовым гражданам Эстонии, Латвии и Литвы могло быть немного легче оттого, что их незначительные жалобы и проблемы рассматривают соотечественники, — пишет он о так называемом „самоуправлении“, — никакого независимого от германской политики решения таких вопросов невозможно было добиться».

***

Обычно историки не жалуют совсем уж «горячую» современность, но Плаканс рискнул довести повествование до вступления стран Балтии с ЕС и НАТО. И эти страницы — едва ли не самые интересные в его книге. Историк здесь превращается в социолога, экономиста, политолога.

Любо дорого почитать, как он описывает борьбу двух концепций в латвийской политике — правую и левую.

«Главное (хотя и не единственной) целью деятельности государственного аппарата считалась защита всех форм культуры „основных наций“ и особенно их языка». Эту точку зрения, согласно которой континент «Европа представляет собой конгломерат национальных культур», он выводит непосредственно из сочинений Гердера XVIII века.

Ей противостоит концепция, согласно которой нужно сосредоточить усилия на экономическом росте, на создание государства всеобщего благосостояния по образцу Скандинавских стран, для чего ориентироваться как на Запад, так и на Россию с ее огромным рынком сбыта.

Кажется, у непредвзятого читателя не может остаться сомнений что должны были выбрать страны Балтии. А поскольку выбрали они все же первый вариант. То последняя глава «Краткой истории» служит им и убедительным объяснением, почему Латвия с Литвой не могут похвастаться экономическим ростом.

***

Конечно, стремление уложить в 460 страниц историю стразу трех стран неизбежно приводит к определенной поверхностности. С другой стороны, такой широкий взгляд позволяет несколькими штрихами обозначить кое-какие точки нашей политической бифуркации, сравнив Латвию с соседями:

«В Латвии в избирательном списке „Латвийского пути“ присутствовали в основном латыши-эмигранты, тогда как в Эстонии таких кандидатов было немного. Эстонские избиратели выражали желание вверить страну избирателям нового поколения, тогда как в Литве и Латвии подобное стремление ярко не проявилось».

Конечно, с Плакансом можно кое-в чем и поспорить. «Российское влияние на Прибалтику, начиная с периода Средневековья и по сей день, должно было изображаться позитивным», — пишет он о советской историографии. Академик Зутис, из трудов которого о политике царизма в XVIII веке можно отчетливо понять, почему «шведские времена» стали для латышей добрыми, мог бы и обидеться.

Или такой пассаж о советских временах: «Тесные квартиры вынуждали молодоженов ограничивать число детей или вовсе их не иметь». Сразу возникает вопрос: почему же демографические показатели времен СССР остаются недостижимыми в нынешних странах Балтии в таком случае.

Кое-где Плаканс допускает очевидные ошибки, например, когда пишет о «взаимных обязательствах о ненападении в августе 1914 года» (не было такого!) или называет Бермонта-Авалова графом (тот именовал себя князем). Но в целом они смотрятся досадными «опечатками» на общем фоне работы, которая для первоначального знакомства с непростой историей нашего региона на сегодня, наверное, не имеет себе равных.

Краткая история стран Балтии Андрейс Плаканс Пер. с англ. 2016 г. 500 Р 375 Р